Ах вернисаж, ах вернисаж...

Ах вернисаж, ах вернисаж...

"Совершенно все равно, кто высек статую - древний грек или современный француз. Важно лишь чтобы она сейчас вызывала в нас эстетическое волнение. И чтобы это эстетическое волнение толкало нас к действию."

(Сомерсет Моэм)

Впервые с творчеством этого скандально известного художника я познакомился лет двадцать пять тому назад, во времена, которые потом назвали "период застоя". Застоя от чего? - непонятно.  Я был молод, наивен и в будущее смотрел с большим оптимизмом. Уже тогда вел жизнь почти "свободного художника".

В той далекой, теперь художественной жизни, нас, жителей Ленинграда, периодически знакомили с творчеством больших, современных, русских художников. Выставок запомнилось несколько, но я хочу рассказать именно об этой.

Как сказал один классик:"Холод большой, зима здорова...", но огромная очередь, несмотря на трескучий мороз, выстроилась вокруг выставочного зала "Манеж" и желает попасть на выставку художника, чье творчество вызывает нескончаемые споры.

Счастливчики, получившие входные билеты через парткомы, завкомы и профкомы, идут через особую дверь, дверь только для них предназначенную, с важным видом людей, как сейчас говорят, "продвинутых". Основная длинная очередь шумит и волнуется. Запускают по десять - пятнадцать человек, время идет медленно, интеллигенция успевает наговориться и посплетничать о художнике. Каждый высказывает свое мнение. Милиция строго следит за порядком - чтобы чего не вышло. Выставка ведь не простая, одних разговоров сколько! Часа через два добрался до гардероба. Счастливчик! Ты уже допущен и готов прикоснуться к неведомому "большому искусству".

В зале толпа - по-другому и не скажешь. Огромное количество народу, даже по тем временам. И шум, и нескончаемый разговор.

Первое, что бросается в глаза, - это огромные холсты. Их много, к ним не подойти, не рассмотреть поближе. А ведь очень хочется начинающему художнику технику большого Мастера почувствовать. Но это нереально, только спины зрителей, как на первомайской демонстрации тех времен. В Лувре, у "Моны Лизы", я видел столько же зрителей, жаждущих прикоснуться к шедевру.

Бегло, без искусствоведческой оценки, что запомнилось: очень много графики и прекрасные иллюстрации к русской классической литературе - "Идиот" Достоевского, "Гроза" Островского. Много работ, посвященных блокадному Ленинграду.

О живописи. Это попытка Мастера соединить древнерусскую и академическую традиции вместе, найти свое понимание российской истории. Кстати, многие работы уже тогда были в собраниях Русского музея и Третьяковской галереи. Это не только для меня, еще ничего не понимающего человека в искусстве, но и для большинства зрителей, привыкших к совсем другой живописи, было неожиданно и непонятно - почему? Настолько отличалась она от традиционной тогда живописи.

"Мистерия 20 века", "Возвращение блудного сына" - большие исторические полотна на совсем недавнюю историю нашего государства. На современную тему, но это не строители коммунизма, не строители "светлого будущего" - это спивающаяся, умирающая Россия. А вокруг тебя люди, они спорят, ни черта не понимают, это еще больше сбивает тебя с толку. И вот так, бродя по залам, пытаясь что-то понять, ты вдруг замечаешь движение, не характерное для людей, созерцающих в залах музея прекрасное.

Как ледокол "Красин" среди полярных льдов, так сквозь толпу по залам шел Мастер, автор, создатель этих удивительных и непонятных работ. Шел спокойно и уверенно, как человек, честно сделавший свое дело. Я хорошо помню, как он шел.

Осенью, уже прошлого теперь года, я вернулся из Италии, этой чудесной страны, где мне посчастливилось многое увидеть и сделать серию этюдов осенней Тосканы. Дома, в Петербурге я сразу же увидел расклеенные по городу афиши с именем Мастера. От той памятной выставки меня отделяли годы, которые унесли много воды не только в моей жизни, но и в жизни моей страны. Я не мог не пойти на выставку, не мог не использовать уникальную возможность прикоснуться еще раз к работам большого художника. И самое главное - сравнить свои ощущения, те, далекие, с сегодняшними, почувствовать разницу в себе, своем понимании искусства.

Осенний дождливый денек, обычный для Петербурга. У "Манежа", где проходит выставка, будничная обстановка, обычный рабочий день. Никакого ажиотажа. Это первое, что настораживает и бросается в глаза. Я не скажу, что "Манеж" пуст, нет, народ есть, его много, он ходит, смотрит, обсуждает. Но публику отличает от той, наверное, возраст. Молодежи мало, в основном люди пожилого возраста. На первом этаже несколько больших работ, темы те же - недавняя история России, и мысли те же. Но сегодня есть возможность подойти к картине, ее почувствовать, ощутить руку художника. Ведь поверхность холста, завершенного и выставленного на суд зрителя, говорит очень много, подчас даже больше, чем хотел сказать автор, иногда то, что художнику хотелось бы скрыть и спрятать от посторонних глаз. Но искушенного зрителя весьма трудно обмануть - никакие идеи не заменят самой живописи.

Новой графики не много, основа экспозиции - это вещи из собрания Русского музея, то что стало классикой, то что мы хорошо знаем и видели.

Новые произведения, новые открытия, новые темы. Откровения свыше, от Бога, то, чего тебе так не хватает, ощущение праздника от сопричастности к большому искусству, искусству, заряжающему тебя энергией действия, созидания, дающему тебе надежду на будущее - где они?

Второй этаж полностью отдан фотографии. Удивительно чувствуется время, его пульс, где художник сопричастен событиям, происходившим вокруг него. Много великих людей 20 века, кто был знаком с художником и работал с ним. Напрашивается вопрос - не ради ли этих фотографий и задумывалась выставка? Ни это ли самое главное, что хотел сказать художник?

Все-таки, идя на выставку, хотелось видеть нечто другое. Мне думалось - Мастер на вершине своего творчества, он покажет то, что не выносилось на суд зрителя. К своему огорчению, я этого не нашел. Большие работы меня уже так не трогали, а маленьких я не увидел.

Каждый раз, приезжая в Москву, я хожу в Третьяковскую галерею, меня ждет встреча с любимыми художниками, с дорогими моему сердцу картинами, ждет праздник живописи, которого так не хватает в суете повседневности, праздник, который дает тебе силы для собственного творчества. Вот этого большого, светлого чувства мне и не хватало на этой осенней выставке известного московского художника, патриота и гражданина своей Родины.

Хочется верить - впереди новые выставки и встречи, радости и огорчения, без которых не бывает больших событий. Художнику хочется пожелать долгих лет жизни и удачи.

2012 г.

В. Кожевников